Книга Оксфорд и Кембридж. Непреходящая история - Петер Загер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Любое большое помещение в этом колледже превращается в чертог героев Валгаллы. Звезды Тринити-колледжа заполняют не только часовню и холл, но и библиотеку. Двойную почетную стражу перед книжными шкафами и над ними несут ряды мраморных бюстов – Бэкон, Бентли, Ньютон, старые знакомые и давно забытые имена, лучшие из которых являются работами Рубийяка (начиная с 1751 года) – вместе с греческими, римскими и английскими мыслителями и поэтами, будто на этом олимпе знаний выпускниками Тринити-колледжа стали даже Сократ, Цицерон и Шекспир.
Далее мы подходим к черно-белой мраморной плите в конце зала. Перед большим южным окном сидит на пьедестале лорд Байрон, «изо всех сил старающийся выглядеть несчастным», по словам Бертеля Торвальдсена, которому поэт позировал в Риме. В погребении в Вестминстерском аббатстве скандальному автору было отказано соборным капитулом; не разрешили и установить надгробный памятник в натуральную величину, так что в результате мраморная скульптура 1829 года обрела прописку в библиотеке байроновского колледжа. Завершает этот апофеоз славы барочная роспись по стеклу: Cantabrigia, воплощенная alma mater, представляет своих суперзвезд Ньютона и Бэкона королю Георгу III, окруженному аллегорическими фигурами Британии, Славы и нимфами в легких одеждах.
Мы почти забыли, что главное в библиотеке – книги. Из почти двухсот тысяч томов, хранящихся в библиотеке Рена, примерно пятьдесят пять тысяч были изданы до 1820 года. Из этого океана слов, как коралловые рифы, выступают отдельные блоки: собрание ранних изданий Шекспира, Ротшильдовская коллекция английской литературы xviii века, личная библиотека Ньютона вместе с его прогулочной тростью и собрание итальянского экономиста из Турина Пьеро Сраффа, которого в 1927 году Мейнард Кейнс позвал в Кембридж и который провел остаток жизни членом Тринити-колледжа. К сокровищам реновской библиотеки относят и Библию для ботаников, Historia Plantarum (1686–1704), члена Тринити-колледжа Джона Рея. На этом энциклопедическом описании двадцати тысяч видов растений покоится система Линнея. Но книжные радости предназначены не только для ученых. В вит ринах библиотеки Рена выставлены кое-какие жемчужины и для библиофилов-любителей, такие как рукопись «Винни Пуха», который превзошел славой байроновского медведя и чей автор А. А. Милн учился в Тринити-колледже (к сведению паломников: Уэвелл-корт, лестница Р); рукописи стихотворений Джона Мильтона и А. Э. Хаусмана, издание «Благочестивого пахаря» xiv века, когда стали появляться первые тексты на общеупотребительном языке и английский пришел на смену французскому даже в придворном общении. К книжным редкостям Тринити относятся также инкунабулы, книжные миниатюры, более тысячи двухсот средневековых рукописей, в том числе издание Св. Иеронима, где красочно выписанная буквица А читается как пародия на тьюторов: мужчина учит азбуке дрессированного медведя (xii век). Латинская копия письма апостола Павла, сделанная, вероятно, каким-то ирландским монахом, – старейший манускрипт библиотеки Тринити-колледжа (viii век).
В сейфе колледжа хранится наследие Людвига Витгенштейна: его дневники, заметки, тысячи машинописных страниц. Витгенштейн вернулся в Кембридж в 1929 году. «Вчера долго сидел в саду Тринити и думал: поразительно, как хорошее физическое развитие всех этих людей сочетается с полной бездуховностью», – записал он в дневнике. Десятью годами позже Витгенштейн стал преемником Джорджа Эдварда Мура, вступив в «абсурдную должность профессора философии», по его собственному выражению. В небольшом кругу учеников («Мои лекции – не для туристов») он обозначал границы языка и мышления – запинаясь и умолкая, витиеватыми, афористичными предложениями, – седой, сухопарый человек энигматической ясности, которого может понять только зеленый человечек с Марса, с которым он дискутирует в фильме Дерека Джармена «Витгенштейн». После таких семинаров он совершенно выбивался из сил и, чтобы расслабиться, сразу отправлялся в кино – как правило, на американский вестерн.
Витгенштейн жил на другой стороне Тринити-стрит в спартанских условиях, в маленькой квартире, выходившей во Уэвелл-корт. Этажом ниже жил лирик и профессор латыни А. Э. Хаусман. Два члена Тринити-колледжа, один гомосексуальнее другого, оба с тяжелым характером – ситуация явно не из простых. Хаусман во всяком случае так не любил философа Витгенштейна, что в одной настоятельной ситуации не позволил ему воспользоваться своим туалетом.
В середине xix века Тринити-колледж распространился через Грейт-гейт в старый город. Уэвелл-корт (1859–1868) был построен в стиле тюдоровской готики по проекту Энтони Сальвина и назван по имени тогдашнего ректора Уильяма Уэвелла – тьютора Теккерея и Теннисона, викторианского ученого-полиглота, человека «неукротимой энергии и безграничной надменности» (Ноэль Аннан).
Рядом с Уэвелл-кортом возвышается Вольфсон-билдинг, пятиэтажное студенческое общежитие с двумя фонарями, похожими на опрокинутые пирамиды (1968–1972). Вавилонским зиккуратом смотрится это новое здание в историческом центре. Рядом находится еще одно общежитие для студентов Тринити-колледжа, Блю-Боу-корт, в эстетическом плане более удачный проект Ричарда Маккормака (1996).
Весь квартал между Тринити-стрит и Сидней-стрит, Гринстрит и Олл-Сэйнтс-пассаж принадлежит Тринити-колледжу, крупнейшему землевладельцу Кембриджа. Если кому-то, как студентам Тринити-колледжа, повезет поселиться в бывшем отеле «Блю Боу» прямо напротив колледжа, то у него будет повод для радости каждый раз, когда он спускается в бар на первом этаже со звучным и не требующим объяснений названием «Ха! Ха!».
Кража, убийство, инцест, явное прелюбодеяние или распутство, лазанье через стены или открывание ворот в ночное время… караются изгнанием из колледжа.
Между посещениями колледжей необходима пауза. Литературная пауза в Кембридже называется «Хефферс», книжный магазин на Тринити-стрит. Этот аналог оксфордского книжного магазина «Блэкуэллс» в 1876 году основал человек, не имевший ни малейшего отношения к наукам – Уильям Хеффер, сын фермера с болот Кембриджшира. Название «Хефферс» стало привычным к 1999 году, когда внук основателя продал фамильное дело фирме «Блэкуэллс». Эта смена владельцев, считают там, была равнозначна ничьей в лодочных гонках. «Хефферс» продолжает грести под своим именем, но у руля уже «Блэкуэллс». У одного из шести филиалов «Хефферс» – детского книжного магазина на Тринити-стрит – витрины сохранились со времен Регентства. Дома из обожженного кирпича xviii и xix веков, внизу – лавки, наверху – квартиры, легкий изгиб улицы, небольшая площадь с лавками и березами. Парк Олл-Сэйнтс-гарден прежде был кладбищем возле давно снесенной церкви. По выходным дням ремесленники расставляют тут свои палатки.
Розовым цветом отливает тюдоровский кирпич Сент-Джонс-колледжа. Сторожевая башня с ромбовидным узором из голубого обожженного кирпича и четырьмя восьмиугольными угловыми башенками – одна из самых классических в Кембридже. Сент-Джонс-колледж, как и его сосед Тринити-колледж, сразу же живописно представляет посетителям весь штат своих основателей. Два трагелафа, сказочных существа с телом антилопы, головой козы и слоновьим хвостом, держат увенчанный короной герб леди Маргарет Бофор, матери Генриха VII. Здесь даже роскошнее, чем в Крайстс-колледже, основанном ею ранее, представлены эмблемы Тюдоров: падающая решетка и алая роза Ланкастеров. Пышно цветут на геральдическом поле маргаритки и незабудки, цветочная игра слов в честь леди Маргарет, чей девиз был: «Чаще вспоминай меня». Но златокудрая фигура 1662 года в нише под готическим балдахином – вовсе не царственная благодетельница, а духовный покровитель колледжа, евангелист Иоанн со своими атрибутами: орлом и кубком со змеей. Ему была посвящена монастырская больница августинцев (ок. 1200 года), на чьих обширных землях через два года после смерти леди Маргарет и был в 1511 году построен Сент-Джонс-колледж. Движущей силой этого мероприятия стал ее душеприказчик, епископ Джон Фишер.
